Калейдоскоп

Сон сегодня был какой-то странный: множество перепутанных локаций, какие-то безликие люди... Хорошо запомнила конец сна.

Муж вернулся из командировки. Вокруг много гостей, какое-то застолье, но это скорее по ощущениям, ибо ни накрытых столов, ни просто людей, употребляющих пищу я не вижу. И вообще, такое впечатление, что это был пикник или что-то в этом роде - на природе. Какое-то брожение человеков туда-сюда без цели, как мне кажется. Муж ушел с этого мероприятия раньше, а я осталась убрать за гостями.

Какой-то мужчина что-то говорит мне. Не вижу его, не слышу слов. Но звоню мужу и говорю, что сказал его командир, чтобы он на работу не выходил, пока ему не позвонят со службы. Сказала и засомневалась, правильно ли я поняла и передала то, что хотел сказать этот мужчина. (Бред какой -то))

Опять у меня стирка. Сортирую высохшее белье. Одежду складываю в глажку "на потом", в первую очередь беру столовые салфетки. Что-то мне не нравится, кажется, что они плохо выстираны. Присмотревшись, вижу, что они вообще не стираны. Не понимаю, как они могли сушиться, если не стирались? В расстройстве всё комкаю и бросаю в корзину для стирки.

Не знаю, можно ли отнести этот сон к разряду странных. Скорее - стрёмный какой-то сон. Содержание его таково.

Подхожу во сне к окну и вижу, дерево, которое растет у меня под окном, выкорчевывают. Трактор тросом уже оттаскивает дерево к дороге. Вижу, что вдоль всего дома, где были деревья близко к стене, остались только ямки - деревья выкорчеваны. Такая же ямка на месте моего дерева. Мне жалко дерево.

Но потом я вижу, что в комнате стало значительно светлее без дерева. Даже вижу солнечные лучи, скользящие по стене, и меня это радует. Снова смотрю на пустые лунки из-под деревьев, и думаю, что наверное в них будут высаживать молодые деревца. Про себя решаю, что под своим окном разрешу посадить только кусты, но не дерево, чтоб в доме было больше света.

Не знаю, что бы это значило. Дерево, как бы, живое существо. Жалко.

У нас, наконец-то зима. Снег идет целый день и не успевает таять. Сыро, неуютно. Говорят, в такую погоду души умерших низко опускаются к земле. И снятся умершие перед непогодой... Но то, что сегодня приснилось мне, я не знаю к чему. Честно.

Сон помню как-то кусками и середину событий. Как будто мы с мужем планируем какие-то покупки. Не успела я сбегать в дом к маме и вернуться домой - муж умер. Были какие-то кадры суеты, какие-то вещи мужа выглаживала и складывала, не зная куда их деть.

Опять куда-то ушла. Прихожу - умерла бабушка. Причем в реальной жизни бабушка умерла гораздо раньше мужа. Опять плохо запомнившиеся кадры каких-то хлопот. В стороны вижу двух бывших сотрудниц, одна из которых уже умерла, и дочь живой сотрудницы. Я называю её по имени, но теперь у неё другая фамилия и имя. Имя я повторила несколько раз - оно показалось мне чудным, и запомнила - Воскресенье. А фамилию не запомнила. Что-то из мифов или сказок. Еще подумала во сне, что это просто и я не забуду. Но вспомнить не могу.

Какое-то гнетущее чувство после сна. К чему умершие во сне умирают второй раз?

Сегодня соседка забежала на минутку и рассказала странный сон. Сама в шоке, уже себя с утра накрутила. А сон такой.

Снится её, что она заходит в квартиру с улицы, а на кухне сидят муж и мама и из одной тарелки суп едят. Её шокировало то, что муж лет 5 назад как умер, а мама еще жива.

Я не знала как её успокоить. Сказала, что её мама - для него единственный человек на этом свете, кто в церкви заказывает поминальные обряды. В реале - да, он был из детдома. Соседка в храм не ходит.

Сегодня сон днем был прерывистым — соседи за стенкой что-то прибивали или передвигали, и просыпалась я в самые решающие моменты во сне. Поэтому снилось много чего, но мало что запомнилось.

Итак, в очередном отрывке сна я вижу себя в пошивочном цехе или швейной мастерской в качестве работника. Параллельно, как бы, проживая день за днем, вижу себя дома после работы. Но не в своей квартире, а на съемной квартире или в общежитии. Вижу, что денег в кошельке совсем не осталось даже на питание, не то, чтобы оплатить проживание. Где-то отдельно в дальнем уголке кошелька свернута купюра на билет до дома — типа нз — заначка.)

Во сне на работе дела идут неважно. Работа есть, но мне, как бы, не дают её выполнять, т.е. не предлагают выполнить ни один заказ, в то время, как другие работники заказы получают регулярно.

Каким-то боковым зрением, если такое бывает во сне, я вижу, что кто-то положил мне на тумбочку пачку денег. Вполне такая солидная пачечка. Но это как эпизод ниоткуда. Я тут же отвлекаюсь и забываю об этом.

Принимаю решение и еду домой, чтобы поговорить с мужем о том, чтобы вернуться «с заработков», ибо не выгодно. Но дома меня ждал скандал.

Хочу сказать, что в реальной жизни семейные разборки я переживала очень тяжело. Тут же, во сне, в данной ситуации была спокойна, какой никогда в жизни себя не помню. Муж был очень зол, предъявлял мне обвинение в том, что я ему не верна, что, в действительности, была не на работе, а не понятно где, и он бы хотел знать где.

В реальной жизни я никогда не отвечала на такие выпады, никогда не оправдывалась. Просто давала возможность мужу «перебеситься» от того, чем он сам себя накрутил, а потом уже говорить о чем бы то ни было. Во сне же я была спокойна, как я уже говорила, но вместе с тем с досадой даю мужу номер телефона женщины, которая может подтвердить, что я была на работе. (Чего в жизни никогда бы не сделала - пусть бесится. )

Муж никак не может соединиться с номером нашей знакомой, и я напоминаю ему, что это межгород и надо набрать соответствующий код. Вижу во сне, что муж уже передумал звонить, успокоился и пытается загладить свою вину. Откуда-то взялись дети, которые собираются уходить гулять.

Как только дети ушли, я очень спокойно говорю мужу о том, что если он еще раз попытается меня ревновать или подозревать в чем-то, опираясь на чужие домыслы, мы расстанемся. Причем, во сне я помню, что мы и так не вместе, мы в разных мирах, и я подбираю нужные слова, которые бы правильно передали мою мысль. Я дословно говорю ему, что «мы не будем вместе».

Реакцию мужа на эти слова я могу передать как: паника, ужас, недоумение, невозможность восприятия такого факта — все вместе в одном выражении лица.
Стук за стенкой опять не дал мне досмотреть концовку сна.

Проснувшись, я долго думала над своим странным сном. Странность его была в моем спокойствии, в уверенности в своей правоте и пофигизме, что муж чего-то не понимает или не хочет понять. Такое впечатление, что его заморочки для меня в данный момент так далеки, так не важны и, как бы, обременительны, что я, и правда, готова оставить его наедине с его подозрениями, лишь бы не мешал мне. В чем не мешал?

Этот загадочный и странный сон мне приснился очень давно. Так давно, что в те годы я не придала ему должного значения. Это было то время, когда сны только пробивались к моему осознанию, только пытались достучаться до него, а в 18-20 лет все воспринималось совсем по-другому, чем теперь. Отношение к жизни и всему, что нас окружает, было тоже несколько иным. Да и время было другое.

Я выросла в семье, где к религиям относились не однозначно. Отец не признавал никаких религий. Он считал, что у человека вера или есть, или её нет вовсе. Не дано. Но, коли речь зашла о Боге, то он говорил, что у человека должны быть личные отношения с Богом-Творцом, без разного рода посредников.

Мама была уверена, что Бог быстрее услышит молитву священника, нежели простого мирянина, поскольку он, священник, знает все нюансы отношений с Богом, когда и какую молитву лучше к Нему обратить, чтобы она была услышана. Мама соблюдала христианские праздники, но сказки на ночь начинала со слов: «Это было давным-давно, когда небо было близко, и Луна с Месяцем гуляли по ночному небу.»)

Нас, детей, не принуждали ни к какой религии, но и не поощряли наши комсомольско-атеистические мировоззрения молодости. Мама говорила, что любая самостоятельная, изолированная от Бога человеческая община «сварится в собственном соку», превратится в «нулевое состояние», состояние покоя, а это есть смерть. Смерть духовная, коллективная. Общность должна жить – это значит, духовно расти, развиваться. У человечества же есть предел, уровень выше которого оно не прыгнет, если не будет получать свыше побуждений к дальнейшему развитию и силу, энергию для этого развития.

Отец говорил, что каждый человек сам выбирает, какую силу ему использовать для своего развития: силу созидающую или силу разрушающую. При любом выборе человек будет развиваться, ибо у него есть только начатки этих сил, а пополнять ту или другую силу он может из того «источника», к которому подключится. При выборе, например, «+» будет развитие вверх, к совершенству в созидании. При выборе «-» — развитие пойдет вниз, совершенствуясь в разрушении, стремясь к первичному состоянию хаотичного передвижения, что и есть «нулевое» состояние — движение, не имеющее смысла и приносящее пользы . Даже находясь в общине родственных душ, каждая личность развивается по-разному, поэтому и «канал связи» с силами высшего уровня развития должен быть у каждого свой, личный.

Понятное дело, что эти слова стали всплывать в памяти, когда начала появляться в них потребность. В юности же это просто все слушалось и, казалось, тут же забывалось. На первом месте были любовь-морковь и все такое. На то и молодость. Сны тогда практически не снились — не успевали. Ибо в молодости старались жить сразу во всех направлениях — тогда так было можно.) Поэтому, не успевали положить голову на подушку, как уже пора вставать.))
Так вот, в самый разгар молодости, когда «любовь-морковь и все такое», мне и приснился этот странный, загадочный и, как тогда показалось, нелепый сон.

Во сне я куда-то шла. И не просто шла, а, буквально, ползла, выбившись из сил. Но идти к цели было надо. Дорога, по которой я шла, была деревенской, размытой дождями и разбитой колесами транспорта. В глубоких колеях плескалась мутная жижа из грязи. По этой «дороге» я и ползла, цепляясь руками за края колеи, как за перила. Края эти были размокшими, грязь под моими руками обламывалась и большими кусками плюхалась под ноги в колею. Даже во сне я чувствовала свое состояние: промокшая, уставшая, перепачканная грязью, но упорно ползущая к финишу.

Во сне я видела, что рядом со мной много людей на меня похожих: в такой же грязи, такие же уставшие и измученные. Кое-кто шел не в колее, а рядом по бездорожью, но сути это не меняло. Они тоже были грязные и уставшие, трудно было отличить женщин от мужчин. По возрасту народ был тоже разный. Здесь были старики, люди моего возраста и даже подростки.
Впереди маячила цель, к которой все мы шли. Это было что-то типа острова. Этот остров был не на земле, а парил в воздухе в конце колеи. На острове были люди чем-то похожие на католических монахов. Они одеты были в белые с черным балахоны с капюшонами.

Люди из колеи, добравшиеся до этого острова, пытались туда влезть. Задача же людей в белом была в том, чтобы не всех туда пустить. Зрелище во сне было такое, как показывают в кино про шторм и спасение утопающих. Серо, сыро, грязно. Люди пытаются ухватиться руками за край острова, как за борт лодки, но «служители» острова отрывают их руки от спасительного края и снова сталкивают их в колею с грязью.

Бывают сны, когда все, что в них происходит сознание воспринимает как реальность. И все страхи, волнения, раздражения и прочие чувства, пережитые во сне, настолько реальны, что проснувшись, еще долго переживаешь события, произошедшие во сне. Это был, как раз, такой сон. Но я отвлеклась.

Итак, сон продолжался. С другой стороны острова тоже была дорога, такая же грязная. По ней подъезжали машины и привозили людей в светлых одеждах. Для этих людей служители острова перебрасывали на берег мостик, чтобы они без задержек попали на остров. Мостик тут же убирался. Во сне я подумала, что и тут без блата не бывает. Везде есть люди, которые зайдут куда им надо с черного хода.

Еще на острове были люди, которые находили в толпе приближающихся из колеи людей, кого-то, только им известного и нужного и подавали им руки, чтобы помочь влезть на остров. Ну, прямо, как в знаменитых девяностых – вдруг выходила из кабинета врача медсестра, из живой очереди выбирала кого-то, кто был записан в блокнотике, и уводила за собой к врачу. Толпа возмущалась, призывала к порядку, но ничего изменить не могла. Так было и во сне – реалии жизни.

Но в моем сне таких счастливчиков было мало. Основная масса утопала в грязи вокруг острова. Особенно тяжело было детям. Во сне я была уже рядом с островом и с горечью спросила у служителей:
— За что с детьми поступаете как со всеми? Детям можно и поблажки сделать, хотя бы в обращении.
На что мне был дан ответ:
— А ты то что тут за них просишь? За себя будешь просить…
Далее во сне мне было сказано, когда именно я буду об этом просить. Конкретно, какого числа в мае месяце. Был такой шанс узнать дату своей смерти, а я… Я тогда еще не записывала сны.
За давностью лет число я благополучно забыла. Помню только, что это будет в мае.

А что, хороший месяц. Моя мама умерла в мае.

После смерти мужа мне потоком снились сны, которые почти все сбылись. Удивительно, но они не исчезли из памяти – я их легко вспоминаю, как бы по запросу, что ли. По «ключевым словам».)) Но этот сон я не могу понять: о будущем он или о прошлом?

В то время меня мучил постоянный вопрос: «почему погиб муж?». По всем раскладам на его месте должна быть я. По всем предчувствиям и предпосылкам – я это чувствовала за погода до случившегося – на его месте должна быть я. Но погиб он. И, однажды, вижу сон.

Вижу во сне себя на «тарзанке». Сейчас такая игра есть у детей – академия шпионажа, что ли, называется. Там детвора по натянутым канатам, как по паутине, выполняет какие-то физупражнения, стараясь попасть из пункта А в пункт Б. Тогда я не знала о такой игре, но во сне оказалась на каком-то этапе.

Хорошо помню свое состояние – это усталость, безразличие ко всему происходящему, желание упасть прямо здесь и сейчас, прямо в пыль и чтобы все обо мне забыли. На разном расстоянии от меня были люди – игроки разного возраста, но они были мне не знакомы. Игроки выполняли каждый свой этап рядом с ним – страховщик. Кто-то куда-то карабкался с энтузиазмом, кто-то – кое как.

Я не знаю, как попала в эту игру, что было раньше, но в данный момент хотела только одного – чтобы меня все оставили в покое. Но кураторы (или страховщики) этой игры думали иначе. Они ппереговаривались между собой, «ставили» на нас, как на бегах, помогали нам перебраться с площадки на площадку. Со мной совсем было плохо. Я даже двигаться не могла. В реале бывает такое состояние, когда случается приступ – обострение щитовидной.

Мой страховщик (это была женщина) заплатила своей соседке какие-то деньги, типа проигрыш за мои передвижения и потащила меня вниз. Я решила, что мои мучения на этом закончились. Но это было не так. Меня уложили на матрац и стали «реанимировать». Почистили участки тела, в которых у меня были проблемы – оперативное вмешательство. Как будто вытаскивали оттуда что-то отмершее, ненужное, мешающее. Даже почистили места удаления зубов.)) В это время входит в зал мой муж. Он в хорошей спортивной форме и, видно по всему, что по собственному желанию пришел в игру. Посмотрев на мое безучастие, муж молча начал активно подниматься по канатам вверх.

Меня же, как куклу, слегка потрепав, чтобы привести в чувство, снова поставили на то место, откуда недавно сняли, и все началось сначала. Состояние лености, безразличия и усталости было таким же, как и раньше. Но страховщица меня упорно толкала и передвигала по натянутым канатам с площадки на площадку, расплачиваясь с коллегами за каждый мой ход, или получая от них плату за передвижения кого-то другого.

Проснулась уставшей и разбитой. Подумала, что это показали этапы моей жизни. Только не поняла какие: прошлой и настоящей, или настоящей и будущей.

Я несколько раз делала попытки записывать свои сны, и наблюдать, что такого происходит в моей жизни после них. Но всё, как-то, появлялись дела текущие, «важнейшие» и все мои начинания засыхали на корню.

Но недавний сон напомнил мне о моем начинании, ибо как и до этого сна, так и за ним последовали другие, как серии из осросюжетного детектива. Что это дело нужно продолжить, я поняла уже по тому, что с первого же запроса Яндекс выдал мне адрес этого сайта. Надеюсь, что в общении у меня будет больше стимулов к тому, чтобы не забросить запись моих снов снова.

Итак, сон. Снится мне, что мы с мужем после развода и решили вернуться к нашим отношениям. Дома мы только собрались обговорить наше решение, как на пороге появились коллеги по работе с какими-то поздравлениями. Оказывается, на дворе какой-то праздник, меня с ним поздравляют и ожидается грандиозное мероприятие. Мне совсем не до праздников, не хочу никого видеть, тем более, что очень активировалась не приятная мне сотрудница.

Во сне муж вежливо выслушивает их на пороге и выпроваживает. Романтическое настроение испорчено. И тут я вспоминаю! Вспоминаю, что я дала обещание выйти замуж за другого человека. Я не видела его ни разу, договоренность происходила через его сестер. Принимаю решение немедленно пойти и закрыть тему с предстоящей свадьбой.

Дом, в кторый я пришла, оказался старой квартирой моей неприятной сотрудницы. Там была родня моего жениха. Люди во сне, в общем , не плохие, но какие-то все в возрасте. Они напоминали мне сказочных гномов. И в доме все было старое, серое, изношенное, и одежда у них была вся из старья как в средневековье. Люди молча выслушали меня, немного расстроились, но не было никаких негативных эмоций и инцидентов. Появился жених – такой же маленький и старенький. Он хотел лично услышать, что наши отношения разорваны.

Родня накрыла на стол – типа прощальный ужин. Здесь уже оказалась моя другая сотрудница. Она обсуждала с родней расторжение сделки – оказывается, для меня через неё жених заказывал кольцо с бриллиантом. Сижу я за столом и думаю: «Отсюда надо бежать!». Не знаю почему. Никакой угрозы я не ощущала, никто не проявлял агрессии, никто не пытался удержать меня силой, но было гнетуще неприятное что-то в самой атмосфере дома. Мне казалось, что если я сейчас не уйду, то останусь тут навсегда.

Я понимаю, что уже вышла из сна, но по инерции сознание говорит, что надо бежать. Я знаю, как отсюда выйти – это знакомый мне дом и я знаю дорогу к выходу. Я ухожу, оказываюсь на улице, но уже в каком-то полусне. И, окончательно проснувшись, понимаю, что я вышла из дома уже усилием воли проснувшегося сознания, но не во сне.
Вот не знаю теперь: радоваться мне отмененной свадьбе или сожалеть.))

Увлеклась я как-то серией трудов о переселении душ, о кругах жизни, о воскресении…. Пыталась как-то сплести все это в одну ниточку – мне всё кажется единым целым, но разорванным. Часто находит на меня блажь - искать пути соединения в веках альфа и омега.)) Так вот, в один из таких периодов снится мне сон.
Иду я по незнакомой улице города и моё внимание привлекло некое имение за высоким забором. Решила полюбопытствовать, что же там, за этим забором. Вошла на территорию я без проблем, хоть и были там высокие ворота и охранник. Я решила, что это какой-то санаторий или двор больницы. Когда я оказалась на территории, дверь за мною закрылась, но я пошла дальше, вглубь двора.

Это, действительно, оказался двор лечебницы. Как я поняла чуть позже, здесь содержались душевно больные люди. Они ходили туда-сюда поодиночке и группами, занимались какими-то странными делами – почти как в фильмах показывают таких людей. За этими людьми следили надзиратели. Очень серьезно следили, хочу сказать. Подходили вплотную к тем, кого в чем-либо заподозрили, заглядывали в глаза.

Мое внимание привлекла группа молодых людей, которые вели себя вполне вменяемо. Особо выделялся весёлый молодой парень. Я запомнила его, ибо он один был «живой» среди всех, кого я до этого встретила. Туда спешно направились санитары и группу разъединили.

Далее я увидела еще 2-3 человека, которые не были похожи на больных, но делали вид, что таковыми являются, как только на них обращали внимание охранники. Я задала себе мысленно вопрос: - как долго находятся здесь люди, попавшие сюда. Ответ пришёл ниоткуда: - отсюда никто никогда не выходит.

Мне показали людей, которые вошли в ворота и разошлись по территории, выявляя более-менее разумных особей. Что-то им говорили, обещали, звали за собой. Больные оживлялись и, кто скрытно, кто явно, постепенно шли за приглашающими к воротам на выход. Кого-то из больных догоняли и возвращали назад уже от калитки и уводили в боковое здание. Кто-то выходил за ворота.

Вышла за ворота и я. Там оказалось светлее, чем во дворе больницы. От ворот шла грунтовая дорога до поворота – это очень близко, метров 100-200. Вдоль этой дороги стояли люди. По виду можно было понять, что они кого-то ждали. Они направлялись к вышедшим из ворот пациентам и о чем-то начинали с ними говорить. Потом провожали их обратно на территорию больницы.

Других больных представляли встречающим люди, выведшие их из территории. Но и этих возвращали назад. Парень, которого я запомнила, пошел один дальше всех по дороге. Он не подходил ни к кому из встречавших. Но его догнали охранники из больницы, и тоже вернули назад.

Я вернулась на территорию, чтобы посмотреть, что же там такое. А там увеличилось число санитаров. Они активнее стали ходить между больными со шприцами в руках. Кто оказывался подозрительно активным – делали укол. При их приближении многие пациенты прятали глаза или симулировали поведение больных. Я тоже почему-то опустила глаза, когда мимо меня прошли санитары.

Я подумала, что и правда, отсюда можно выйти только в гробу. И тут же мне показали картинку, как тело светловолосого парня, которого вернули уже почти из-за поворота, толпа совершенно безумных залеченных, доедает, отрезая от него по кусочку. Мне стало жутко. Я проснулась.

Проснувшись вспомнила, что уже знакома с цитатой: «Земля – это большая инфекционная больница. Мы все – больны, носители опасной инфекции. Никого нас отсюда не выпустят, пока не вылечат. А не вылечат нас никогда.»
Грустно как-то стало.)) Безнадёга.))