Я умру в мае...

Этот загадочный и странный сон мне приснился очень давно. Так давно, что в те годы я не придала ему должного значения. Это было то время, когда сны только пробивались к моему осознанию, только пытались достучаться до него, а в 18-20 лет все воспринималось совсем по-другому, чем теперь. Отношение к жизни и всему, что нас окружает, было тоже несколько иным. Да и время было другое.

Я выросла в семье, где к религиям относились не однозначно. Отец не признавал никаких религий. Он считал, что у человека вера или есть, или её нет вовсе. Не дано. Но, коли речь зашла о Боге, то он говорил, что у человека должны быть личные отношения с Богом-Творцом, без разного рода посредников.

Мама была уверена, что Бог быстрее услышит молитву священника, нежели простого мирянина, поскольку он, священник, знает все нюансы отношений с Богом, когда и какую молитву лучше к Нему обратить, чтобы она была услышана. Мама соблюдала христианские праздники, но сказки на ночь начинала со слов: «Это было давным-давно, когда небо было близко, и Луна с Месяцем гуляли по ночному небу.»)

Нас, детей, не принуждали ни к какой религии, но и не поощряли наши комсомольско-атеистические мировоззрения молодости. Мама говорила, что любая самостоятельная, изолированная от Бога человеческая община «сварится в собственном соку», превратится в «нулевое состояние», состояние покоя, а это есть смерть. Смерть духовная, коллективная. Общность должна жить – это значит, духовно расти, развиваться. У человечества же есть предел, уровень выше которого оно не прыгнет, если не будет получать свыше побуждений к дальнейшему развитию и силу, энергию для этого развития.

Отец говорил, что каждый человек сам выбирает, какую силу ему использовать для своего развития: силу созидающую или силу разрушающую. При любом выборе человек будет развиваться, ибо у него есть только начатки этих сил, а пополнять ту или другую силу он может из того «источника», к которому подключится. При выборе, например, «+» будет развитие вверх, к совершенству в созидании. При выборе «-» — развитие пойдет вниз, совершенствуясь в разрушении, стремясь к первичному состоянию хаотичного передвижения, что и есть «нулевое» состояние — движение, не имеющее смысла и приносящее пользы . Даже находясь в общине родственных душ, каждая личность развивается по-разному, поэтому и «канал связи» с силами высшего уровня развития должен быть у каждого свой, личный.

Понятное дело, что эти слова стали всплывать в памяти, когда начала появляться в них потребность. В юности же это просто все слушалось и, казалось, тут же забывалось. На первом месте были любовь-морковь и все такое. На то и молодость. Сны тогда практически не снились — не успевали. Ибо в молодости старались жить сразу во всех направлениях — тогда так было можно.) Поэтому, не успевали положить голову на подушку, как уже пора вставать.))
Так вот, в самый разгар молодости, когда «любовь-морковь и все такое», мне и приснился этот странный, загадочный и, как тогда показалось, нелепый сон.

Во сне я куда-то шла. И не просто шла, а, буквально, ползла, выбившись из сил. Но идти к цели было надо. Дорога, по которой я шла, была деревенской, размытой дождями и разбитой колесами транспорта. В глубоких колеях плескалась мутная жижа из грязи. По этой «дороге» я и ползла, цепляясь руками за края колеи, как за перила. Края эти были размокшими, грязь под моими руками обламывалась и большими кусками плюхалась под ноги в колею. Даже во сне я чувствовала свое состояние: промокшая, уставшая, перепачканная грязью, но упорно ползущая к финишу.

Во сне я видела, что рядом со мной много людей на меня похожих: в такой же грязи, такие же уставшие и измученные. Кое-кто шел не в колее, а рядом по бездорожью, но сути это не меняло. Они тоже были грязные и уставшие, трудно было отличить женщин от мужчин. По возрасту народ был тоже разный. Здесь были старики, люди моего возраста и даже подростки.
Впереди маячила цель, к которой все мы шли. Это было что-то типа острова. Этот остров был не на земле, а парил в воздухе в конце колеи. На острове были люди чем-то похожие на католических монахов. Они одеты были в белые с черным балахоны с капюшонами.

Люди из колеи, добравшиеся до этого острова, пытались туда влезть. Задача же людей в белом была в том, чтобы не всех туда пустить. Зрелище во сне было такое, как показывают в кино про шторм и спасение утопающих. Серо, сыро, грязно. Люди пытаются ухватиться руками за край острова, как за борт лодки, но «служители» острова отрывают их руки от спасительного края и снова сталкивают их в колею с грязью.

Бывают сны, когда все, что в них происходит сознание воспринимает как реальность. И все страхи, волнения, раздражения и прочие чувства, пережитые во сне, настолько реальны, что проснувшись, еще долго переживаешь события, произошедшие во сне. Это был, как раз, такой сон. Но я отвлеклась.

Итак, сон продолжался. С другой стороны острова тоже была дорога, такая же грязная. По ней подъезжали машины и привозили людей в светлых одеждах. Для этих людей служители острова перебрасывали на берег мостик, чтобы они без задержек попали на остров. Мостик тут же убирался. Во сне я подумала, что и тут без блата не бывает. Везде есть люди, которые зайдут куда им надо с черного хода.

Еще на острове были люди, которые находили в толпе приближающихся из колеи людей, кого-то, только им известного и нужного и подавали им руки, чтобы помочь влезть на остров. Ну, прямо, как в знаменитых девяностых – вдруг выходила из кабинета врача медсестра, из живой очереди выбирала кого-то, кто был записан в блокнотике, и уводила за собой к врачу. Толпа возмущалась, призывала к порядку, но ничего изменить не могла. Так было и во сне – реалии жизни.

Но в моем сне таких счастливчиков было мало. Основная масса утопала в грязи вокруг острова. Особенно тяжело было детям. Во сне я была уже рядом с островом и с горечью спросила у служителей:
— За что с детьми поступаете как со всеми? Детям можно и поблажки сделать, хотя бы в обращении.
На что мне был дан ответ:
— А ты то что тут за них просишь? За себя будешь просить…
Далее во сне мне было сказано, когда именно я буду об этом просить. Конкретно, какого числа в мае месяце. Был такой шанс узнать дату своей смерти, а я… Я тогда еще не записывала сны.
За давностью лет число я благополучно забыла. Помню только, что это будет в мае.

А что, хороший месяц. Моя мама умерла в мае.