|
В книге Инны Волошиной, которую она написала под диктовку умершего молодого человека "Человек живет в мире ином" есть такой эпизод, герой после смерти идет неизвестно куда и до того, как вступит в мир душ проходит некие испытания. Позволю себе привести большой отрывок: "Передо мной раскинулась живописная местность: небольшие холмы, колки берёз и осины, кое-где разделённые серебристыми нитями речушек. Дорога, по которой я шёл, круто поворачивала. И здесь я увидел женщину, она сидела на земле, положив голову на колени, а рядом стояла большая сума. «Должно быть, устала, отдыхает», - подумал я. Когда я почти поравнялся с ней, она вскинула голову и встряхнула рассыпанными по плечам чёрными, как смоль, волосами. Я увидел нежное лицо с мягкими чертами. Ресницы так велики, что отбрасываемая ими тень скрывала взгляд, он как бы терялся. Она улыбнулась мне, обнажив ровный ряд крепких белых зубов. Я улыбнулся ей в ответ. Женщина встала, и я на миг остановился, поражённый совершенством её тела. На ней было просторное платье, мягко облегающее и подчёркивающее прелести фигуры. Она дала мне возможность хорошо разглядеть себя, а потом заговорила: – Видно, мы идём одной дорогой. Ты молод и красив, и, наверное, добр, - такое вступление обожгло меня. Её голос, мягкий и приветливый, очаровывал своим звучанием. - Не поможешь ли ты мне донести мою суму, я так устала… - продолжила она, и её голос зажурчал так нежно, с нескрываемой грустью и отчаянием. Помочь? Я всегда был готов прийти на помощь; ещё ребёнку, мне это внушала бабушка, и я ценил её наставления, помня, что когда-нибудь Господь воздаст за добро. Прося о помощи, женщина смотрела мне в лицо. Её глаза были колючими, хотя это ничуть не портило её внешности. Я поднял её суму… О, как она была тяжела! Но я подавил в себе желание поинтересоваться, что же такое тяжёлое может нести столь очаровательное создание… Мы шли не очень быстро, груз сковывал движения, а женщина щебетала без умолку, что идти ей не далеко, но она так устала, что очень рада помощи и готова оказать помощь и мне, если в этом есть необходимость. Её голос звучал завораживающе. – Скоро будет тропинка, ведущая к моему дому, - лепетала она. - Ты устал, и я не могу вот так отпустить тебя, не отблагодарив. Может, зайдёшь ко мне? – спросила она осторожно, словно боясь моего отказа. Действительно, вдали виднелся домик, а за ним - ещё несколько. Это было почти рядом, и я решил сойти с дороги. Женщина очень обрадовалась. Остаток пути мы прошли в молчании, но быстро. Она приветливо улыбалась мне, приглашая войти в дом. Невозможно было ей отказать. Это было выше моих сил. «Небольшой отдых не помешает мне», - подумал я, входя в дом. В доме царила прохлада и покой. Всё блестело от чистоты. Посуда была начищена до блеска и играла переливами на свету. Домик был небольшой, должно быть комнатки две-три. Комната, где я оказался, поражала убранством. Она была оформлена, как говорят, в восточном стиле. Красивый пушистый ковёр покрывал пол, посередине стоял низкий столик, круглый на резных ножках, а на нём стоял чайник и две чашечки и ещё какие-то вазочки с фруктами и сладостями. Именно на посуду я и обратил своё первое внимание. Она поражала утончённым изяществом и блеском. Вокруг столика и по всей комнате были разложены подушечки разных размеров и цветов. Они так и манили опуститься и отдохнуть. Что я и сделал. Пока я рассматривал всё, женщина исчезла и внезапно появилась вновь, но уже переодетой. На ней был лёгкий хитон, небрежно наброшенный на плечи, и штаны с прорезями по бокам, материя была перехвачена золотистыми подвязками у колен и щиколоток – этим подчёркивалась стройность ног. Фиолетовый цвет ей был так к лицу, что мне она показалась ещё красивей, чем там, на дороге. – Ты мой гость и мой повелитель, - сказала она, присаживаясь рядом со мной. - Ты устал, отдыхай. – Здесь очень мило, - ответил я, не зная, что сказать. Вся эта роскошь давила на меня, а взгляд женщины пронизывал меня, казалось, насквозь. Она налила чашечку кофе. Тонкий аромат наполнил комнату. Но я никогда не пробовал подобный напиток, и он показался мне горьким. – Это кофе! Ты просто не привык к нему… На вот, заешь, это щербет. Щербет — орехи, залитые чем-то сладким, — я пробовал впервые, и он понравился мне. И, чтобы не обидеть хозяйку, я допил кофе, заедая сладостями. Она предложила мне кальян, но я отказался, взяв в руки гроздь винограда. Она приложилась к кальяну сама. Перебивая аромат кофе, комнату стал наполнять сладковатый и чуть тошнотворный запах. Женщина разомлела и улеглась на подушках, словно, завлекая меня. Запах мутил мой разум, а чары женщины давили на меня: я никогда не видел более совершенного тела. И во мне проснулось желание овладеть ею. Но я не знал, кто она… Как её хотя бы зовут. И я спросил: – Скажи хоть имя своё? – Зачем? Разве, чтобы погасить пыл страсти, надо знать имя? Я нравлюсь тебе, разве этого мало? – Но ведь мы едва знакомы! – Ну и что? Для меня это не важно, - и она красноречивым жестом провела по телу изящной рукой, на запястье переливались золотые браслеты. Сладковатый запах не давал мне покоя, он и туманил разум, и наполнял тело лёгким томлением, и притягивал сильную головную боль. Боль давила, сковывая вески и затылок, я не мог выдержать противоречий, терзавших меня: женщина, её совершенство, манили меня, но обстановка и этот дурманящий запах, угнетали меня. Большего я выдержать не мог! Вскочив, я опрокинул столик; всё, что было на нём, раскатилось по комнатке, а возле чайничка образовалось тёмное пятно. Всё это я видел лишь краем глаза, выбегая из комнаты. Еще, что запечатлела моя память, это женщина: она была в ярости! И среди её чёрных, как смоль, волос вились тоненькие сероватые змейки, а глаза горели огнём. Она рванулась в мою сторону, протягивая руки ко мне. О! Куда делось их изящество?.. Вместо прекрасной нежной кожи – была сухая, обтягивающая пальцы, а вместо ногтей – когти, не длинные, но широкие и острые. Мне показалось, что я сошёл с ума! Разве могло само совершенство так резко превратиться в чудище?.. Не разбирая дороги, я бежал прочь от этого кошмара. Обессилив, я упал на землю и потерял сознание. Не знаю, как долго я был в забытьи… Очнулся я от холода. Меня знобило… Мысли путались, не желая принять за реальность увиденное. Нет, не может быть! Это тот тошнотворный запах вызвал видение; да нет же, это одно и то же лицо, только обличие другое… И снова я впал в беспамятство."
|